Маринка. 19—20 сентября, день
…Взошли в нее, а там стол накрыт, на столе всего много — и кушаньев и напитков разных; в углу стоит кровать тесовая, на ней лежит перина пуховая.
Домик приподнимался над землей на сваях и был очень маленьким. Разумеется, Сергей добрался до него первым. Маринка радостно ступила на твердую землю и из последних сил добрела до лесенки. Она думала, что это всего лишь островок в болоте, но за домом лежало небольшое озерцо с прозрачной водой, а за ним начинался лес, настоящий лес.
— Игорь, ты еще жив? — спросила она.
Он ничего не ответил, помотав головой. Она вздохнула — ничего, сейчас они поднимутся наверх, обсохнут и вылечат его коленку. Сил не хватало смотреть, как он мучается. Над крышей торчала труба, значит, в домике была печка.
— Сейчас, поднимемся наверх и отдохнем, слышишь? — шепнула она. — Потерпи еще чуть-чуть.
За последние полчаса Игорь вообще не говорил ни слова, и Маринка подозревала, что он боится разжать стиснутые зубы.
В единственной комнате домика действительно стояла печь, обложенная кирпичом, с широкой чугунной плитой и маленькой топкой. Вплотную к печи была придвинута огромная бочка с водой. Кроме этого в комнате поместились две кровати — одна у печки, а другая напротив нее. Этим скудный интерьер исчерпывался. Ни стола, ни стульев в домик бы просто не влезло, настолько он был тесным. Два маленьких окошка выходили одно на север, другое на запад, поэтому в комнате было довольно темно.
Сергей сидел на корточках у печки и грел руки у огня — успел растопить.
— Ну что? — усмехнулся он, увидев на пороге Маринку и Игоря. — Кровати — женщинам и детям, занимайте шконки, кому какая нравится.
— Ты осваиваешь обязанности кострового? — хмыкнула Маринка в ответ.
— Приходится, — он был миролюбив. — Я нашел поленницу со стороны озера, и там же есть погреб, в котором полно еды. Отдыхайте спокойно. Сегодня я готов побыть и кашеваром.
Маринка осмотрела одежду Игоря — надо быть ненормальной, чтобы посадить его на постель, она сразу же промокнет. Он наверняка долго сам стоять не сможет.
— Держись за печку, — скомандовала Маринка и расстегнула его фуфайку.
На счастье, плотный ватник не промок насквозь, свитер под ним остался сухим. Маринка стащила вниз спортивные брюки, с которых на пол капала вода, чем смутила Игоря невероятно. Но сопротивляться он не мог.
— Садись. Осторожно, — ей снова пришлось подставить плечо, — можешь ногу согнуть?
Он покачал головой.
— Ничего. Сейчас, — пробормотала Маринка.
Из резиновых сапог на пол полилась вода.
Постель состояла из матраса, набитого сеном, такой же подушки и теплого стеганого одеяла — после прогулки по болоту Маринке она показалась роскошной.
— Отличная постель, — она помогла Игорю улечься. — Сейчас я нагрею песок, и все пройдет.
Он кивнул и попробовал улыбнуться.
— Сережа, печка разгорелась? — спросила Маринка, раскрывая рюкзак и вытаскивая штанину с песком.
— Почти. Но готовить на ней рановато, плита пока холодная. Минут десять, наверное, надо подождать.
Маринка выругалась сквозь зубы и откинула одеяло, чтобы посмотреть на коленку Игоря. Разумеется, сустав сильно распух, но вчерашняя краснота прошла, и ноги посинели от холода.
— Это очень плохо, Медвежье Ухо, очень плохо. Я не знаю, как это лечат без лекарств. Я и с лекарствами не знаю, как это лечат.
Сергей подобрался к ним поближе и присвистнул:
— Да, не хило. Может, растереть? У меня есть водка.
— А анальгина у тебя нет? — на всякий случай спросила Маринка.
— Нет. Хотел взять, но передумал.
— Давай водку.
Она все же высыпала песок в кастрюльку и поставила ее на плиту — придет время, и песок согреется без ее помощи. Сергей достал из вещмешка плоскую фляжку и сначала дал Игорю отхлебнуть из нее, привычным движением приподняв его голову над подушкой. Маринка думала, что Игорь закашляется, но он только скривил лицо. А ей почему-то казалось, что этот медвежонок водки никогда не пробовал…
— Давай я разотру, — предложил Сергей.
— Нет уж, — отказалась Маринка, — ты производишь впечатление грубого мужлана, ты сделаешь ему больно. А сустав — штука тонкая, его надо только согреть.
— Ладно. Я — грубый мужлан. Мне это даже нравится. А бинт у вас есть? Потом надо как следует перебинтовать, чтобы нога не двигалась.
— У меня есть бинт. В кармашке, в рюкзаке, — подал голос Игорь.
Сергей кивнул. Маринка очень боялась трогать его коленку руками, но в конце концов решилась.
— Не бойся, Огненная Ладонь, — Игорь улыбнулся, — больно мне не будет.
— Я тебе не верю.
— Честное слово. Мне больно ее сгибать, а тереть — нет.
Только через полчаса Маринка обернула его ногу теплым песком, замотала шарфом и накрыла одеялом. Если бы не печка, которая начала здорово согревать, сама она давно бы окоченела от холода, но снять мокрые брюки в присутствии Сергея побоялась.
— Ну вот. Тебе хоть немножко лучше? — спросила она Игоря.
Он кивнул. Врал, наверняка опять врал.
Как она не догадалась взять с собой смену одежды? Ведь было очевидно, что солнечная погода не навсегда. Хорошо хоть куртка оказалась непромокаемой. Пришлось приспособить в качестве юбки занавеску с окна и босиком отправиться к озеру, стирать грязные штаны и носки и мыть сапоги, полные травы и размокшего торфа.
Она думала, ей придется снова лезть в ледяную воду, но заметила неподалеку удобные мостки. Вода в озерце была прозрачной и голубой, как будто не рядом с торфяным болотом оно лежало, а питалось водой из горных рек. Маринка глянула на свое отражение и пришла в ужас — она почти три дня не мыла голову! Надо выспаться, нагреть воды и помыться.
На ровном песчаном дне что-то блеснуло, она присмотрелась, но так и не поняла, что это такое. Любопытство оказалось сильней страха простыть окончательно, Маринка глянула на ноги в темно-зеленых разводах и решила, что помыть их было бы очень кстати.
Вещь, которую она выдернула из воды, оказалась обыкновенным блюдечком из тонкого фарфора, с блестящей, почти зеркальной, поверхностью. Вещица ей приглянулась, и Маринка взяла ее с собой.
Когда она постирала вещи, надела чистые сапоги и хотела вернуться к печке, у самого леса ей снова померещилась фигура в сером балахоне с капюшоном. Маринка пригляделась, но так и не поняла — действительно ли кто-то стоял на опушке за озером или ее фантазия очередной раз над ней подшутила. Во всяком случае, фигура не сдвинулась с места, пока она ее рассматривала.
Печь быстро нагрела небольшую комнату, в домике стало тепло и уютно, тем более что Сергей нашел пачку свечей на полке возле входа и зажег несколько штук. Маринка осторожно протиснулась мимо него, кое-как развесила вещи над печкой и юркнула под спальник — Сергей ее пугал. После его казарменной шутки на переправе через реку она вообще боялась к нему приближаться. Он, похоже, считал себя неотразимым, и это ее невероятно бесило. Нет, конечно, надо отдать ему должное, любая женщина посчитала бы за счастье, если бы он только глянул в ее сторону, но Маринка любой женщиной не была и за счастье его взгляды не считала. Ее злило его откровенное издевательство над Игорем, его попытки навязать ему соперничество — она видела, как больно это того задевает, и каждый раз ей хотелось ударить Сергея чем-нибудь тяжелым по голове.
— Игорь, ты спишь? — спросила она, когда Сергей вышел на улицу, видимо тоже стирать одежду.
— Нет, — сразу ответил тот.
— Мне показалось, что я видела монаха. Мне это могло показаться, я знаю. Но… я его боюсь.
— Знаешь, я думал по дороге, — ответил он, — и вчера смотрел в список. Я, конечно, далеко не всех в нем знаю, но примерно четверть я вспомнил. Это же мои односельчане. Кого-то я знал, с кем-то работал, про кого-то слышал. Так вот. Я думаю, человек, который писал этот список, не догадывался, кто знает о своей смерти, а кто — нет. Поэтому там есть вычеркнутые фамилии и знаки вопросов. А вот восклицательные знаки стоят напротив людей взрослых, но еще не стариков. Во всяком случае, тех, кого я знаю. Если стоит сокращенное имя, Миша или Таня, восклицательных знаков нет — это дети. А минусы — напротив стариков. И еще — напротив Лены, которая со мной работала.
— И что все это значит?
— Я не могу точно сказать. Возможно, человек, составивший список, пытался понять логику убийцы, а возможно — сам этим убийцей и был. А дети и старики в списке лишние. Они не вписываются в логику убийств.
— Но тогда зачем их убивали?
— Если автор списка — убийца, то я не могу этого объяснить. И… еще это связано с перелет-травой. Возможно, этот таинственный монах за ней охотится и ищет людей, которых Волох пошлет на ее поиски. Тогда ему надо следить за нами, чтобы не пропустить момента, когда травка окажется у нас в руках. Если хочешь, я прочитаю до конца, что на этом листочке написано. Может быть, что-нибудь станет понятно.
— Ты сначала поспи, и я тоже хочу выспаться, так что спешить некуда. Как твоя коленка? Еще болит?
— Нет, не так сильно. И греет хорошо.
— Проснемся, и я опять песок погрею. Ты, главное, не вставай.
— Я постараюсь.
Как бы Маринка ни хвасталась, что никогда не устает и не простужается, у печки и под теплым спальником ей показалось, что она тяжело больна и не может даже пошевелиться, настолько ей плохо. Но сон быстро сморил ее.
Ей приснился знак засеянного поля, который бабушка увидела в разлившемся воске. И сон этот, как ни странно, показался ей и тревожным, и счастливым одновременно.
Она проснулась от собственного кашля и села на кровати, чтобы легче стало дышать. Кровать Игоря была пуста, а Сергей богатырски храпел на дощатых полатях, лежа на одеяле и укрывшись плащ-палаткой со своим вещмешком под головой. Кашель Маринки его не разбудил.
Печка давно прогорела, и в домике стало холодно. Или у нее поднялась температура? Она потрогала свой лоб, но, разумеется, ничего определить не смогла. Маринка хотела встать, свесила ноги на пол, но тут увидела, что рядом с ее подушкой лежит огромная белая кувшинка на длинном тонком стебле. Ничего себе! Кувшинки в сентябре не цветут!
Интересно, кто ее принес? Игорь или Сергей? Почему-то совсем не хотелось, чтобы это был Сергей. Маринка взяла цветок в руки: его только что сорвали, стебель оставался мокрым, а лепестки не успели хоть сколько-нибудь обвять. Наверняка Сергей дрыхнет уже давно. А если цветок принес Игорь, то что он хотел этим сказать? Маринке неожиданно стало неловко, она почувствовала, как загорелись щеки. Или у нее и вправду поднялась температура?
Дверь со скрипом приоткрылась, и в домик зашел Игорь с охапкой дров в руках.
— Доброе утро, — смущенно сказал он, пряча глаза.
— Привет! Какой красивый цветок, — Маринка тоже потупилась.
Игорь кивнул, и ей показалось, что глаза его смеются. Значит, это точно он!
— Я хотел чаю погреть, но для этого надо топить печь, — вместо ответа пробормотал он. — Ты кашляла все время. А говорила, что никогда не простужаешься.
— Ерунда, — ответила Маринка, соскользнула на пол и только тут заметила, что ее юбка-занавеска перекрутилась и больше напоминает набедренную повязку. Она судорожно начала дергать ее обеими руками вниз, но Игорь вежливо не смотрел в ее сторону.
— А шмотки высохли? — спросила она на всякий случай.
— Да, — отозвался Игорь, закладывая в печку поленья, — спасибо тебе. Ты вчера все постирала…
— Ерунда, — снова сказала она и улыбнулась, — за шоколадку я готова и не на такое!
Он улыбнулся в ответ и потянулся к рюкзаку.
— Ну не надо все понимать так буквально, — она рассмеялась, — я еще не умывалась.
Игорь пожал плечами. Маринка вынула из рюкзака косметичку и полотенце и собралась на выход.
— Погоди, — Игорь поднялся, отряхнул руки и потянулся за ее сапогами, стоявшими на кирпичном щите, — земля холодная.
Маринка не могла не согласиться — босиком зябко было даже на полу.
От умывания в озере сразу же застучали зубы. И как они вчера несколько часов смогли идти по ледяной воде? Солнце из-за туч появляться не собиралось, Маринка не поняла даже, с какой стороны оно находится. Скорей обратно в домик, а лучше всего — обратно в постель, завернуться в теплый спальник! Вчерашняя усталость еще давала о себе знать — подрагивали руки, кружилась голова и во всем теле оставалась утренняя ломота.
Маринка бегом поднялась по лестнице и, все так же стуча зубами, влетела внутрь и запрыгнула на кровать.
— Ой какая там холодина! — пожаловалась она, кутаясь в спальник.
Игорь посмотрел на нее вопросительно и встревоженно:
— Слушай, а ты не заболела?
— Нет конечно! — поспешно ответила она.
Он покачал головой, прикрыл печную дверцу, привстал и, положив руку ей на лоб, снова покачал головой:
— У тебя лоб горячий. Давай-ка ложись как следует. Каша уже греется, скоро будет чай. Поешь, чаю выпьешь и спать.
— Не буду я лежать, — заныла Маринка, — я как львенок, я не люблю лежать, я люблю бегать! Ты сам тоже обещал лежать, ну и?..
— У меня все в порядке, — тут же ответил он, — может, тебе водки выпить немного? Это помогает от простуды. А лучше всего, конечно, спину растереть.
— Водки надо в чай добавить, это хорошо согревает. Фляжку этот поручик Ржевский спрятал или нет?
Игорь показал головой на фляжку, прислоненную к бочке.
Про растирание Маринка скромно умолчала — это представлялось ей не совсем удобным. Медвежье Ухо тоже живой человек, хоть и порядочный. Вдруг он подумает, что она хочет его соблазнить? Ей не хотелось, чтобы он думал о ней плохо. Она вспомнила про цветок и опять смутилась.
Игорь положил ей каши в миску и пообещал вымыть посуду. Есть совсем не хотелось, но каша была горячая и вкусно пахла.
— А шоколадку? — улыбнулась Маринка.
— Сладкое — после еды, — ответил он.
Маринка попробовала ложку и подняла брови:
— А поручик неплохо готовит. Гораздо лучше меня.
— Просто это не тушенка. Там в погребе есть копченое мясо, и сало, и перец, и лавровый лист… У тебя бы получилось не хуже, честное слово.
— Ты мне льстишь.
Правду говорят, что аппетит приходит во время еды. Маринка с удовольствием навернула две полные миски и закусила их шоколадом. Игорь налил ей сладкого чаю с водкой, уселся на пол и прислонился спиной к своей кровати с кружкой в руках.
— Слушай, — осмелилась спросить Маринка, — а где ты нашел кувшинку? Они же сейчас не цветут.
Он опустил взгляд:
— Я хотел тебе рассказать, но подумал, что ты испугаешься… Пообещай, что не испугаешься.
— Не испугаюсь. Я же ничего не боюсь.
— Боишься, — Игорь улыбнулся, — на самом деле это совершенно невероятная история. И если бы не цветок, я бы думал, что мне все это привиделось.
Заинтригованная Маринка привстала:
— Ну?
— Я умывался и заметил, как ко мне плывет кувшинка. Вода там совсем прозрачная, когда она подплыла поближе, я увидел, что ее вперед толкает змея. Гадюка. Я решил — это подарок для тебя, чтобы ты перестала их бояться.
Маринка взяла цветок в руки. Да он нагло врет! Ни один здравомыслящий человек не поверит в эту историю. Змея в воде ничего толкать не может. И в зубах, как собака, тоже ничего носить не умеет.
— Спасибо. Мне приятно, — ответила она с улыбкой.
Игорь ничего не ответил, уткнувшись в свою чашку.
От еды и тепла Маринку разморило, но вместо блаженной сонливости потекло из носа, а как только она улеглась, опять начался кашель.
— Я говорила, что мне вредно лежать, — проворчала она и снова села.
— Давай я натру тебе спину, — предложил Игорь, — честное слово, я… я ничего… ничего такого…
Он так смутился, что отказать ему на этот раз было бы тяжким оскорблением.
— Что ты, Медвежье Ухо, я ничего такого про тебя и не думаю, — поспешно ответила она, — может, это и вправду полезно. А то назавтра заболею и с кровати не встану, что мы тогда будем делать? А потом коленку твою завяжем опять, хорошо?
— Нет уж, тогда сначала завяжем коленку, потому что после растирания надо лежать под одеялом и спать, — он немного подумал. — А коленку я могу завязать и сам.
Мысль об этом не приходила Маринке в голову и сильно ее огорчила. Ей показалось, или Игорь сказал это с сожалением? А главное, ни одного аргумента против придумать она не могла.
— Знаешь, Огненная Ладонь, — он робко улыбнулся, — твое лечение имеет волшебную силу. Утром я думал, что вообще не смогу встать.
— У меня же бабушка колдунья. Наверное, и мне что-то передалось, — она рассмеялась с облегчением.
Неужели он ей нравится? Если принесенный им цветок вгоняет ее в краску, а его предложение самому лечить свою ногу огорчает до слез? Нет, такого просто не бывает. Он милый медвежонок, добрый и славный. Ничего, кроме дружбы, между ними быть не может, это понятно. А еще он сильный и отважный, и рядом с ним спокойно и надежно. Но это вовсе не повод. Он относится к ней как к другу. А она воображает себе неизвестно что… Но он же принес цветок…
Лучше бы она не начинала думать об этом — вместо непринужденной обстановки между ними повисали неловкие паузы, прерываемые неуклюжими репликами. А когда Игорь начал растирать ей спину водкой, Маринка вообще замолчала и зажмурила глаза — нет, лучше бы он не прикасался к ней. Или она так соскучилась по ласке? Чего доброго, она решит, что он ей нравится. Надо заснуть и проснуться, выбросив глупые мысли из головы. А главное — что Игорь о ней подумает? Что она легкомысленная дурочка, готовая вешаться на шею первому встречному?
— Ба! — раздался голос с полатей. — Какой интим!
Этого только не хватало! Сергей, разумеется, проснулся в самый неподходящий момент!
Маринка скосила на него глаза:
— Но тут пришел поручик Ржевский и все опошлил.
Сергей хохотнул, ловко спрыгнул вниз и подтолкнул Игоря в бок:
— А можно я разотру спереди? Не все ж тебе одному работать.
— Я не устал, — хмуро ответил Игорь.
Сергей хохотнул еще раз и, как был босиком и в трусах, вышел за дверь.
— Знаешь, Медвежье Ухо, я его боюсь, — вздохнула Маринка. — Надо скорей надевать свитер, пока он не вернулся.
— Не бойся. Я, конечно, с ним не справлюсь, но…
— Даже не думай! — перебила Маринка. — Он мне ничего не сделает, он только прикалывается. Просто меня это бесит, и все. Не вздумай с ним связываться, он же чокнутый. Знаешь, как я ночью испугалась, когда он с ножом на тебя пошел? У него глаза бешеные, как у берсерка. Он сначала делает, а потом думает.
— Да ладно, — сказал Игорь расстроенно.
Маринка привстала, натянула свитер, закинутый на затылок, и повернулась к Игорю лицом. Ей показалось, что ему непременно требуется утешение.
— Послушай, Медвежье Ухо. Ты что, считаешь себя в чем-то хуже него?
— Да нет, — ответил Игорь.
— Это же машина для убийства, посмотри. Да, он может дольше тебя ходить по болоту. Он выносливей, он физически сильней. Но он не сможет поймать травку, никогда. Так что не бери в голову его казарменные шутки. Пусть прикалывается, не связывайся с ним.
— Хорошо, — Игорь в недоумении пожал плечами и поплотнее накрыл ее спальником. — Спи. Выздоравливай. И за меня не беспокойся, ладно?
Маринка смешалась: и вправду, чего она так испугалась? Зачем кинулась Игоря в чем-то убеждать? Он же взрослый неглупый человек, ему не надо такого объяснять, он лучше нее это понимает.
— Ну как вам моя каша? — спросил, заходя в домик, Сергей.
— Отличная каша, Сережа, — нехотя ответила Маринка. Ей совсем не нравилось быть ему в чем-то должной.
— Спасибо, — сказал Игорь, — правда, очень вкусно. И за печку спасибо.
— Да ладно, — скромно отмахнулся Сергей, — вы ж вчера никакие были. Я хочу пройтись, осмотреться. Может, встречу что интересное. Марин, ты не хочешь со мной прогуляться?
— Я болею, — буркнула Маринка, — мне к ночи надо поправиться.
— Как знаешь, — Сергей загадочно повел бровями, и эта загадочность Маринке совсем не понравилась.
— Чаю попей, — предложил ему Игорь, — у нас есть шоколад и сухарики.
— Шоколад у меня у самого есть. А сухарики оставь зверюшкам. Мало ли еще кого приручать доведется! — он осклабился. — Я бы водочки выпил, но, вижу, ее тоже женщинам и детям придется отдать.
Маринка приподнялась и хотела сказать, что она думает по поводу женщин и детей, но Игорь кивнул и подмигнул ей.
Она проспала почти до темноты и проспала бы еще столько же, если бы Игорь легонько не потряс ее за плечо.
— Вставай, Огненная Ладонь, скоро сумерки. Надо собираться.
— Еще пять минуток, ладно? — пробормотала она спросонья.
Ей захотелось заплакать, как младенцу, которого потревожили. Уйти из этого уютного домика? От печки и погреба? От прозрачного озера? А она так и не вымыла голову.
— Эй, ты же не любишь лежать, ты любишь бегать, — ласково улыбнулся Игорь.
— Да-а-а… — заныла она.
— Тебе надо только одеться и поужинать, все остальное я собрал.
— Я не хочу ужинать. Я хочу шоколадку.
— Давай, доедай кашу. Там немного осталось. Садись, — он взял ее под мышки, усадил спиной к стене и закутал в спальник, — вот так.
Маринка хлюпнула заложенным носом. В голове шумело, и ломало суставы. Да, похоже, температура у нее нисколечко не упала. Даже наоборот. Игорь потрогал ее лоб.
— Знаешь, я тебя из Огненной Ладони переименую в Горячую Голову, если ты немедленно не поправишься…
— Не надо. Я не хочу быть Горячей Головой, — Маринка всерьез поверила, что Игорь хочет придумать ей другое имя, и даже испугалась. Да что с ней такое? Действительно как младенец!
Игорь сел рядом с ней.
— Ты чего, малыш? Тебе так плохо?
Маринка покачала головой:
— Я сейчас. Я встаю, только не надо меня переименовывать…
Он улыбнулся:
— Ну что ты, я же пошутил.
— Я понимаю.
— Мы никуда не пойдем. Травка подождет до завтра.
— Нет! — почти вскрикнула Маринка. — Не подождет! Я сейчас встану. Давай кашу, я поем, проснусь, и все будет хорошо.
— Кашу бери, — Игорь потянулся за кастрюлей на печке, — но вставать не надо.
В домик ввалился Сергей:
— Уф! Набрал в погребе всякого добра. Дня на три хватит.
— Мы сегодня никуда не пойдем, — покачал головой Игорь.
— В смысле? Как это «не пойдем»? — Сергей набычился.
— У Маринки жар, ей не стоит вставать.
— Очень здорово!
— Я сейчас встану, — Маринка чуть не подавилась кашей, — только доем и встану. Сережа, не слушай его.
Игорь недовольно качнул головой. Сергей чесал в затылке, пока Маринка ела и пила чай, а минут через пять выдал идею:
— А может, пусть она остается здесь, а мы пойдем? И заберем ее на обратном пути. Правда, не идти же ей больной. Кто знает, сколько тут еще болот? А тут тепло, хорошо, еды навалом. Дров ей принесем…
— Ты чего? — довольно грубо перебил его Игорь. — Ты понимаешь, что говоришь? Как тебе в голову-то это пришло? Бросить девушку одну, в неизвестном лесу, больную!
— Да ладно. Домик крепкий, кто ее тут тронет?
Игорь не стал отвечать, только сжал губы. Маринка чуть не расплакалась снова: нет, конечно, Игорь ее не оставит, но как обидно! Ведь Сергей прав, почему все должны ее ждать?
— Перестаньте, — всхлипнула она, — я все равно пойду!
— Ну и как далеко ты уйдешь? — поинтересовался Сергей.
— Марин, — Игорь присел рядом с ней, — не надо. Ты только заболеешь еще сильней, и нам придется тебя нести. Не надо. Подождем одну ночь, завтра станет лучше, вот увидишь. И завтра вечером пойдем, все вместе.
Сколько он ее ни уговаривал остаться, она решительно оделась, нацепила рюкзак и вышла на крыльцо. Да, голова кружилась изрядно, но это можно было легко преодолеть.
Уже совсем стемнело, и над крыльцом, словно луна, висела перелет-трава. Маринка решительно спустилась вниз, придерживаясь за перила, Сергей направился за ней, и Игорю ничего не оставалось, как последовать их примеру. Но, оглянувшись, Маринка увидела, что глаза у него опять смеются. Как будто он что-то задумал, как будто не сомневался, что все выйдет по его разумению.
И он не ошибся. Травка не сдвинулась с места, продолжая висеть над крыльцом. Они даже не знали, в какую сторону двигаться дальше, и, пройдя шагов тридцать, Сергей остановился:
— Ну? Чего она там повисла?
Игорь усмехнулся:
— Она сегодня тоже никуда не собирается.
Сергей выругался и швырнул вещмешок на землю.
— Ты что, с ней сговорился? — он угрожающе посмотрел на Игоря.
— Ага, — согласился Игорь.
— Слушай! Я не знаю, как ты это делаешь, но ты должен немедленно сдвинуть ее вперед!
Игорь снова кивнул:
— Может, ты сам попробуешь?
— Знаешь что! — вскипел Сергей. — Оставь свои шутки! Я сказал, вперед!
— Ты можешь говорить что угодно. Она никуда не полетит, неужели ты не видишь? И я тут ни при чем. Она чувствует, понимаешь?
— Нет, не понимаю! И понимать не собираюсь! Почему вчера и позавчера она нас вела, а сегодня она никуда не полетит?
— Попробуй, спроси об этом у нее, — Игорь вздохнул, взял Маринку за руку и повел обратно к домику.
— Ладно! — крикнул Сергей. — Я попробую! Смотри, не пожалей об этом.
Игорь не обернулся, затащил Маринку вверх по лестнице и довел до кровати.
— Все из-за меня, Медвежье Ухо! Все из-за меня! — пролепетала она, собираясь снова расплакаться.
— Нет, не бойся, — он помог ей снять рюкзак и стащил с нее куртку.
— Как это «нет»! А из-за кого же?
— Это из-за меня. Ложись, ложись и грейся. Сейчас я печку снова затоплю.
— Ты-то здесь при чем?
— Понимаешь, я не хотел говорить, но я бы и километра не прошел. И травка это поняла. Так что болей спокойно, Огненная Ладонь, ты ни в чем не виновата.
— Ты мне врешь! — Маринка улыбнулась. Нет, разумеется, она ему не поверила. Но ей стало гораздо легче.
Игорь вытащил из рюкзака спальник и уложил ее в кровать. Как, оказывается, ей этого хотелось! И травка никакая не тварь, а очень милое и доброе существо. И спасибо ей за то, что она никуда не полетела.
На крыше послышался грохот, а потом непечатные ругательства.
— Он чего, травку ловит? — нервно засмеялась Маринка.
— Похоже, — Игорь попытался спрятать улыбку.
— Пусть ловит. Все равно не поймает.
— Нет. Не поймает. А главное, она отсюда никуда не улетит. Я думаю, мы очень близко от цели. В нескольких часах ходьбы. Здесь ее и сеткой не напугаешь.
— Откуда ты это знаешь, Медвежье Ухо?
Он пожал плечами:
— Понимаешь, со мной что-то происходит. В первый раз я это заметил после торфяного пожара. А во второй раз — сегодня утром, когда умывался. Как будто я начинаю понимать язык зверей и птиц. И с каждым разом все лучше. Мне кажется, я чувствую мысли травки. Не читаю, как телепат, а именно чувствую. И не только ее. Я тебе правду про гадюку рассказал, я знаю, что ты мне не поверила. Но это правда. Я понимал ее так же хорошо, как если бы она говорила человеческим голосом. Она сказала, чтобы я подарил этот цветок тебе.
То ли от собственного жара, то ли от его убежденности Маринка на этот раз не усомнилась в его словах.
— Ты удивительный, Медвежье Ухо. Правда.
— Да нет, это происходит помимо меня, понимаешь?
— Все равно.
— Давай-ка я тебя опять разотру, и ты будешь спать, — переменил он тему.
— Нет, не надо. Когда температура, нельзя греть. Наоборот. Так что я лучше просто посплю, хорошо?
Он кивнул.
— Ты спи как можно больше. Сон — лучшее лекарство.
— Столько времени зря уходит, — вздохнула Маринка, — столько всего можно было сделать вместо того, чтобы спать!
— И чего бы ты стала делать?
— Голову бы помыла, — усмехнулась она, — и листочек бы с латинского переводила.
— Ну, голову я вместо тебя помыть не могу, а листочек я перевел.
Маринка привстала на локте:
— И мне ничего не сказал?!
— Да как-то к слову не пришлось. Да и не очень-то там много интересного.
— Все равно расскажи, — она упала обратно на подушку.
— Я прочитаю, хорошо? Может быть, я не все правильно понял, конечно. И несколько слов там было, которых я не нашел в словаре.
Он вытащил листок из-за пазухи и развернул:
— Мы остановились на том, что причины и закономерности перемещения травки не выяснены. Читаю дальше: «Есть люди, к которым это растение благоволит и которым позволяет идти за собой. Таких людей немного, но и немало: примерно один человек на сотню. Проникая за край…» Вот тут я не уверен, что перевел правильно, там стоит слово limes, а у него много значений. Так вот, проникая за край, растение может привести к изнанке… это тоже неточно… к задней стороне, может быть… к изнанке дома… Да, смысла, конечно, очень мало… через которую посредством обряда осуществляется проход на переправу из калины. Серьезно, калина однозначно переводится, больше никаких значений у этого слова нет. Осуществив переправу, это растение становится непригодным для принесения семян. Чтобы получить его семена, необходимо за три дня до выпадения первого снега сбрызнуть его лепестки живой артериальной кровью того человека, которому она опускалась на ладонь. В день выпадения первого снега повторить опрыскивание теперь уже мертвой венозной кровью этого же человека. Кровь должна быть жидкой, поэтому смерть человека должна наступить за несколько минут до опрыскивания. Через десять дней цветок осыплется, и обнажится крупный плод. Плод этот будет созревать до весны под звездным светом. К первому полнолунию после весеннего равноденствия плод лопается с большой силой и выбрасывает от тысячи до полутора тысяч семян. Семя растения твердое, по виду напоминает перламутр, размером с зерно пшеницы. Вытянутой формы с заостренным концом. Если семена остаются в замкнутом пространстве, для их проращивания необходима жидкая питательная среда и жесткое ультрафиолетовое облучение. И дальше написана фраза, в которой непонятно ни одного слова. Я думаю, это не латынь, она только по звучанию похожа.
Маринка недолго переваривала сказанное:
— Медвежье Ухо… А ведь ты и есть тот самый человек, к которому она опустится на ладонь… Мне не нравится этот рецепт. А тебе?
— Мне кажется, тут есть еще один интересный момент. После переправы травка не принесет семян. А я думаю, что эти туманные слова о переправе, изнанке дома, о крае — это и есть то, для чего мы ее ловим. И тот, кто хочет получить ее семена, никогда не допустит, чтобы мы эту переправу осуществили.
— Но Волох говорил о совсем другом пути. Может быть, его путь не приведет к ее… хм… бесплодию?
— Может, и так… — Игорь пожал плечами, — а может, и нет. Насколько я понимаю, смысл того, что хочет сделать Волох, абсолютно тот же, только этот переход осуществляется при помощи другого обряда, не такого, как у всех. Я еще подумаю об этом, а ты спи.
— Мне теперь страшно засыпать… Вдруг сюда явится этот монах?
— Эй, Огненная Ладонь! Ты же ничего не боишься? И потом, я никуда от тебя не уйду, я тебе обещаю.
— Да я-то зачем монаху сдалась, — хмыкнула Маринка, — ему нужен тот, кому травка опустится на ладонь…
— Ну, с нами же герой спецназа ГРУ, ты не забыла? Вот тут-то он и пригодится.
— Кто это герой спецназа? — спросил Сергей, распахивая дверь.
— Да ты, Сережа, ты, — улыбнулась Маринка, — кто же еще?
— И для чего я должен пригодиться?
— Есть мнение, что за травкой охотимся не только мы, — уклончиво ответил Игорь.
— Да? А мне казалось, вы всех с радостью принимаете в свою тусовку. Одним больше — одним меньше, какая вам разница?
— Мы принимаем тех, кто спасает свою жизнь. А не тех, кто хочет нашей смерти, — пояснила Маринка.
— А… — Сергей странно посмотрел на нее — как будто посчитал полной дурой — и больше расспрашивать не стал.
Маринка спала почти до рассвета, а проснувшись, обнаружила около подушки красивый костяной гребень, украшенный резным изображением диковинной птицы с женским лицом. На спинке кровати Игоря горело сразу несколько свечей, а сам он лежал с книгой в руках и жадно глотал строчки. Сергея в домике не было, отчего Маринка сразу вздохнула с облегчением.
— С добрым утром, — она потянулась. И настроение, и самочувствие были просто отличными.
— Привет, — Игорь отложил книжку.
— Ты что, и почитать с собой брал? — удивилась она.
— Нет. Представляешь, я нашел это под кроватью, — Игорь показал ей затертую обложку. — Знаешь, что это? Это Жюль Верн, «Пятнадцатилетний капитан». Издание 1903 года, с ятями.
— Надо же! Раритет! А гребешок тебе гадюка принесла в зубах?
Он улыбнулся и опустил глаза:
— Нет, я его просто нашел. И отмыл. Красивый, правда?
— Ага. А где поручик Ржевский?
— Травку ловит. Он уже два раза с крыши падал. Прибегал, брызгал слюной, требовал открыть секрет. Кстати, мы догадались, зачем эта бочка: в ней можно мыться. Если печка долго топится, вода в ней нагревается. А внизу есть пробка — она выливается наружу, под сваи. Только носить воду надо ведрами. Я помылся и воды принес, только не знаю, тебе, наверное, мыться не стоит…
— Я отлично себя чувствую. Главное, чтобы вода была горячей, только полезно погреться.
— Я принесу еще два ведра, и мы их на печке вскипятим, — Игорь немедленно встал.
— Погоди. У меня к тебе такое деликатное дело… Ты не мог бы заманить сюда поручика и подержать его тут минут пять? Я ему не доверяю…
Игорь подмигнул ей и кивнул:
— Иди спокойно. Только сапоги надень.
Его забота была такой приятной, и уютной, и согревающей… Наверное, Игорь тоже обладал какой-то волшебной силой — Маринка не сомневалась в том, что выздоровела благодаря его присмотру. Временами ей казалось, будто его внимание к ней проистекает не только из его дружеского расположения. Но, начиная рассуждать здраво, она понимала: он относится к ней скорей как к дочери, маленькой и слабой, требующей защиты и покровительства. И даже подаренный вчерашним утром цветок уже не представлялся ей знаком особенной к ней приязни. Не потому что она поверила в его рассказ с гадюкой. Игорь же не Сергей, увидев цветок или найдя гребень, он сообразит подарить их девушке. Просто так, безо всяких далеко идущих планов. Эти здравые рассуждения грызли ее изнутри, она пыталась разглядеть в поведении Игоря их опровержение, но не находила. И не могла взять в толк, для чего опровержение так сильно ей потребовалось.
Маринка никогда не искала себе защитников и покровителей, она сама отвечала за себя и свои поступки и сама умела за себя постоять. Во всяком случае, до недавнего времени. Может, попав в экстремальную ситуацию, ей захотелось опереться на надежное плечо? Но в качестве надежного плеча герой спецназа ГРУ выглядел куда убедительней, а опираться на него Маринке вовсе не хотелось. Да и экстремального в сложившейся ситуации было немного — туристический поход по пересеченной местности. Однако проснулась она счастливой именно оттого, что Игорь лежит на соседней кровати и надо только руку протянуть, чтобы до него дотронуться.
А еще ей очень хотелось ему понравиться. Она даже начала жалеть, что стала для него Огненной Ладонью, а не Белым Ландышем или Легким Облаком. Ей невозможно захотелось быть красивой. Система ценностей дала глубокую трещину: то, что казалось ей важным еще позавчера, перестало иметь значение. Почему она не отрастила длинные волосы? У нее получились бы такие красивые косы… Почему не взяла в дорогу никакой косметики? Если подвести глаза и накрасить ресницы, она бы выглядела намного симпатичней. И надеть, кроме спортивного костюма, ей больше нечего… Только юбку-занавеску.
Травка их покинула, едва рассвело, но солнце так и не показалось сквозь тучи. Маринка благополучно приняла «ванну» и, за отсутствием зеркальца, воспользовалась блюдечком, которое нашла на дне озера. Костяной гребень тоже пришелся кстати. Она расчесывала мягкие от озерной воды волосы и корчила зеркальцу рожи, пытаясь придать лицу томное выражение печальной красавицы, как вдруг отражение ее неузнаваемо изменилось: лицо потемнело и сморщилось, как засохшее гнилое яблоко, нос опустился вниз и загнулся крючком, один глаз закатился вверх, обнажая мутный белок, а другой пожелтел, и зрачок его вытянулся в тонкую вертикальную полоску. Маринка в ужасе вскрикнула и хотела отбросить блюдце, но пальцы словно приросли к нему.
— От судьбы не уйдешь, — прошамкали губы отражения, под которыми не было зубов, — в назначенный день у меня окажешься…
Маринка снова закричала, гораздо громче, кинула блюдце и гребень на кровать и ощупала руками лицо. Это какое-то отвратительное колдовство, с ее лицом не могло произойти такой перемены, такого не бывает!
— Что? Что случилось? — Игорь влетел в домик первым, а за его спиной маячил Сергей.
Никакого засохшего яблока под руками не оказалось — нормальные гладкие щеки, и нос остался маленьким и симпатичным. Только губы тряслись и непроизвольно кривились. Но все зубы, вроде бы, были на месте. От облегчения из глаз побежали слезы.
— Ой, мамочка, как же я испугалась… — пробормотала Маринка, пытаясь улыбнуться.
— Что такое? — Игорь присел на корточки и посмотрел на нее снизу вверх. Неужели он и вправду испугался за нее?
— Ничего страшного… Мне просто привиделось. Показалось, — она хлюпнула носом.
— Я говорил, это паук! — хмыкнул герой спецназа и закрыл дверь с другой стороны.
— Нет, это не паук, — Маринка покачала головой, — мне показалось, что я превратилась в старуху. Я смотрелась в блюдце, как в зеркало, и вместо моего отражения мне привиделась мерзкая старуха.
Игорь взял блюдечко в руки:
— Серебряная амальгама… Забавная вещь. А где ты его раздобыла?
— Нашла в озере. На дне, около мостков.
— Наверное, лучше не надо в него смотреть. Знаешь, зеркала всегда считались вещью опасной. А мы… мы «проникли за край», как написано на листочке. Здесь все может быть по-другому, не так, как мы привыкли. И… наверное, гребешок я отдал тебе напрасно…
Маринка покачала головой и сунула гребень в карман — чтобы Игорю не пришло в голову забрать его обратно.
В домике она просидела недолго, только дождалась, пока высохнут волосы. Ей хотелось на свежий воздух, целые сутки в маленьком помещении утомили ее. Маринка так и не осмелилась позвать Игоря прогуляться, тем более что он вызвался готовить обед. Сергей в очередной раз отправился осматривать окрестности; похоже, ему, так же как и Маринке, не сиделось на одном месте.
Она дождалась, пока Сергей отойдет подальше, и прошла берегом озера в противоположную сторону. Если не оглядываться на болото, это место можно было бы назвать красивым. Только серые тучи придавали пейзажу уныние и навевали сон. Редкие сосны с широкими кронами, разбросанные вокруг озера, перемежались с березами и кустами ольхи. Лес на другой стороне не казался непролазным, в нем наверняка было сухо и водились грибы. Но Игорь просил ее не отходить далеко, да и усталость Маринка почувствовала очень быстро — простуда не проходит в одночасье. Она вернулась к домику и села на мостки, глядя на прозрачную завораживающую воду и рассматривая свое бледное отражение в ней.
А ведь старуха, привидевшаяся ей в блюдечке, что-то говорила. Маринка совсем забыла об этом, настолько ее слова старухи показались ей незначительными по сравнению с собственным уродством. И говорила она о ее смерти, о назначенном дне… И день этот не так далек. Время утекало сквозь пальцы, но ни страха, ни беспокойства это уже не вызывало. Игорь понимает, что делает. Маринка точно знала, что на него можно положиться. Как это, оказывается, удобно — полагаться на кого-то… Даже страх смерти отодвинулся на второй план. И мысль о том, что осталось всего девять дней, не сводила ее с ума.
Она думала об Игоре и о том, как вернется в домик и опять увидит его, когда ее размышления прервал Сергей, тихо подкравшийся сзади.
— Привет, красавица, — он присел на мостки за ее спиной.
— Привет, — Маринка равнодушно повела плечом.
— Мне показалось, или ты меня избегаешь?
— Я просто тебе не доверяю, — честно ответила она.
— Вот как? И почему же?
Она не стала ему объяснять. Это бесполезно. Но он неверно истолковал ее молчание и придвинулся ближе.
— Подумай, — продолжил Сергей задушевно, — мы тут совершенно одни, вокруг никого — тебя это не заводит?
Маринка кашлянула и коротко сказала:
— Нет.
— Я тебе не верю. Ну зачем ты изображаешь из себя недотрогу? Или тебя смущает юннат?
— Он юннат, — Маринка стиснула зубы.
— Ой, да ладно! Он нас не слышит, — Сергей придвинулся еще немного и провел рукой по ее боку, надеясь добраться до груди.
— Ты ведешь себя слишком фамильярно, — она отодвинулась к самому краю мостков. Только не хватало опрокинуться в воду и снова заболеть.
Сергей хохотнул, ухватил ее за пояс и придвинул обратно.
— Стой, красавица, от меня ты так просто не отделаешься.
Маринка попыталась вскочить, но он удержал ее силой.
— Отпусти меня немедленно, — она сузила глаза и поджала губы.
— Да перестань. Я же по глазам вижу, что тебе от меня нужно. Если юннат тебя смущает, пойдем прогуляемся по лесу, там сухо.
— Мне ничего от тебя не нужно, — Маринка все же поднялась и шагнула к берегу. Сергей встал вслед за ней и успел поймать за руку.
— Ну перестань… — он обаятельно улыбнулся и притянул ее к себе, — чего ты боишься? Мы же взрослые люди.
— Я ничего не боюсь. Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое, — Маринка отстранилась.
— Да? А мне так не кажется. Я думаю, ты просто ломаешься. И я готов доказать, что я прав.
Маринка рванулась к домику, но Сергей снова дернул ее к себе, со смехом подхватил на руки и понес в сторону леса. Она попробовала отбиваться, но он крепко прижимал ее руки и ноги — она не могла даже пошевелиться. Маринка побоялась крикнуть Игоря, ей не хотелось сталкивать его с Сергеем.
— Отпусти меня немедленно!
— Ни за что, — он снова радостно рассмеялся.
— Сережа, мне это не нравится, неужели ты не понимаешь слов?
— Я тебе не верю, — он подмигнул ей.
Маринка снова попробовала вырваться, но двигать могла только головой.
— Отпусти меня! Я в последний раз говорю, я буду сопротивляться!
— Сопротивляйся! Меня это заводит.
Ну ладно! Если он действительно не понимает слов! Она исхитрилась и впилась ему зубами в плечо. Конечно, прокусить куртку ей бы не удалось, но и без этого получилось неплохо. Сергей отреагировал быстро, и совсем не так, как она ожидала, — он скрипнул зубами, донес ее до ближайшего дерева и, поставив на землю, локтем прижал ее горло к стволу.
— Слушай, девочка, — выдохнул он ей в лицо, — я такого не люблю, ты поняла?
Маринка испугалась — в его глазах снова промелькнуло безумие берсерка. Вот теперь точно не удастся позвать Игоря на помощь — это уже не глупая игра и не казарменная шутка.
— Я сказала, что мне не нравится твоя выходка, и что? Ты меня услышал? — выдавила она.
— Не слишком ли далеко ты заходишь?
— По-моему, далеко заходишь ты, — было очень тяжело дышать, а говорить еще тяжелей.
— Я могу с тобой сделать все, что захочу, понятно? — он придвинул лицо еще ближе.
— Тебе не кажется, что это квалифицируется как уголовное преступление?
Он расхохотался:
— Родная, мы в лесу, здесь никого нет, или ты еще не поняла? Юннат не в счет, он мне не помешает!
— Но рано или поздно мы из леса выйдем.
— Ха! Мы все здесь сдохнем! Или ты, или я, или мы оба вместе, если юннату повезет больше и он первым принесет травку колдуну. Так чего мне бояться?
— Что ты несешь! Если мы возьмем травку, мы останемся в живых. Все!
— Да ну? С чего это ты взяла? Нет, милая, из нас троих в живых останется только один, поверь мне. Так что кончай ломаться, крошка. Жизнь коротка. Учись получать удовольствие хотя бы на ее излете, — он снова захохотал, убрал локоть с горла и обеими руками облапил ее грудь.
Маринка попробовала отбиваться руками, но без толку — он просто не замечал ее слабые хлопки, только хихикал и жмурил глаза. Удары ногами удачи тоже не принесли — в мягких резиновых сапогах она лишь отбила пальцы. А когда он прижал ее к дереву всем весом, она вообще не смогла шевелиться.
— Пусти, пусти меня немедленно! Ты грязное животное! — пропищала она, но Сергей впился в ее губы своими, и ее захлестнуло отвращение, граничащее с тошнотой, — она недолго думая со всей силы укусила его за губу.
Он оторвался от нее рывком, упираясь кулаком ей в грудь, и ударил по щеке двумя пальцами. С виду несильный удар откинул ее голову в сторону, и Маринка приложилась другой щекой о дерево.
— Я сказал, что такого не люблю!
Никогда еще мужчина не бил ее по лицу. Если, конечно, не считать детских потасовок. Оказывается, это не столько больно, сколько стыдно. Будто она уличная девка. Ничтожество, насекомое. Губы предательски задрожали, она чуть не расплакалась от унижения, как вдруг увидела Игоря, который бежал к ним, слегка припадая на левую ногу.
Маринка зажмурилась — только не это! Этот чокнутый его убьет, просто убьет одним ударом.
— Игорь, не надо! — крикнула она, Сергей оглянулся, и лицо его перекосилось.
— Ну что, юннат? Лучше бы ты сюда не лез, — он отпустил Маринку и шагнул Игорю навстречу.
Маринка отскочила в сторону от дерева и хотела броситься Игорю наперерез, но Сергей опередил ее и встретил Игоря легким ударом согнутыми пальцами под нос. Со стороны это было похоже на шутку, на пустяковый толчок, но Игорь зашатался, схватился руками за лицо и медленно опустился на колени.
— Ну как? — сверху вниз спросил Сергей, усмехаясь. — Еще хочешь? Или хватит пока?
Игорь согнулся, и Маринка увидела, что у него из глаз катятся слезы. Она с разбегу упала на колени перед ним и обхватила его плечи руками, заслоняя и прижимая его лицо к себе.
— Игорь… Медвежонок… Милый медвежонок…
Сергей отступил на шаг и расхохотался.
— Ну, детки, попрощайтесь. Сейчас злой волк съест мальчика, а девочку утащит в лес!
Маринка обернулась. Если он подойдет хотя бы на шаг, она его загрызет. Загрызет зубами. Видимо, на лице ее эта мысль отразилась достаточно четко, потому что Сергей захохотал еще сильней, сгибаясь от смеха и отступая к дереву.
Маринка первой почуяла неладное, заметив какое-то движение у него под ногами. А когда поняла, что это за движение, завизжала на весь лес, едва не срывая голос: в двух шагах, между ней и Сергеем, земля кишела змеями. Их было много, несколько десятков, сплетенных в единый клубок. Не иначе, Сергей попал ногой в гнездо, подготовленное для спячки. Змеи начинали шипеть, а время от времени из клубка в броске взвивалась треугольная головка на гибкой шее с раскрытой пастью. Но ни одна гадюка не повернулась в сторону Игоря с Маринкой, все они нацелились на героя спецназа.
Сергей перестал смеяться, нервно огляделся и выругался. Одна из гадюк достала его сапог, впиваясь в него долгим ядовитым укусом, но, видно, ногу ее зубы не достали. Сергей запаниковал, пытаясь сбросить ее с сапога, но отступать ему помешало дерево.
Маринка наконец вышла из столбняка и догадалась встать. Сергей отбивался от гадюк ногами, чем злил их еще сильней, и в результате все же сообразил сделать шаг в сторону, чтобы открыть себе путь к отступлению. Маринка в это время подхватила Игоря под локоть:
— Бежим скорей!
Он с трудом поднял лицо и покачал головой:
— Не бойся. Они нас не тронут.
Сергей, едва почувствовав сзади свободный путь, разметал цеплявшихся за сапоги гадюк, развернулся, обхватил голову руками и побежал к лесу.
Игорь поднялся, вытер слезы и тряхнул головой:
— Ничего себе приемы у спецназа…
Маринка потянула его за локоть подальше от змеиного гнезда.
— Да не бойся, — ответил Игорь, но последовал за ней, — они же нас защищали. А парень боится змей, примерно как ты.
— Откуда ты знаешь? — она повела его к домику.
— А что, разве не видно?
Маринка еще сильней вцепилась в его локоть:
— Я думала, ты умираешь… Я так испугалась, Медвежье Ухо. Что он с тобой сделал?
— Просто в болевую точку ударил, только и всего. Очень эффективно, но почти безопасно.
— Не надо было тебе подходить… — Маринка скрипнула зубами, — теперь я нисколько не сомневаюсь, что он может убить одним ударом.
— Конечно может, — Игорь слабо улыбнулся, — но чем бы все это закончилось, если бы я не подошел?
Маринка вспомнила, в каком отчаянье стояла, прижатая к дереву, и как ей было страшно при этом. Игорь понимал, что не справится с Сергеем, знал, чем рискует, и все равно прибежал.
— Я очень тебе благодарна, Медвежье Ухо. Ты спас меня. И не вздумай сказать, что в этом нет ничего особенного.
Он пожал плечами.
Новые комментарии